От былинных баталий к летописным
Упоминание в былине мощей Борисовых сразу же выводят нас из области народного эпоса в историю, прямо на сведения из Повести Временных Лет. Эпизод гибели Бориса, и великой битвы у его могилы между братьями Ярославом и Святополком, подробно описан в летописи.
Разгром Ярославом Святополка Окаянного у мощей Борисовых.
Разбитого параличом Святополка в носилках несут до Бреста, а потом к ляхам.
«В лѣто 6527. Приде Святополкъ с печенѣгы в силѣ тяжьцѣ, и Ярославъ собра множьство вой, и изыде противу ему на Алъто. Ярославъ же ста на мѣстѣ, идеже убиша Бориса, и вьздѣвъ руцѣ на небо, и рече: „Кровь брата моего вопиеть к тобѣ, Владыко! Мьсти от крове правѣднаго сего, якоже мьстилъ еси от крови Авелевы, положивъ на Каинѣ стѣнанье и трясение“, — тако положи на семь. И, помолився, рекъ: „Брата моя! Аще есте отсюду тѣломъ отошла, то молитвою помозита ми на противнаго сего убийцю гордаго“. И се ему рекшю, и поидоша противу собѣ, и покрыша поле Летьское обои от множьства вой. Бѣ же пяток тогда, вьсходящю солнцю, и совокупишася обои, и бысть сѣча зла, ака же не была в Руси, и за рукы емлюще сѣчахуся, и соступишася трижды, яко по удольемь кровь течаще. И кь вечеру одолѣ Ярославъ, а Святополкъ бѣжа. Бѣжащю же ему, и нападе на нь бѣсъ, и раслабѣша кости его, и не можаше сѣдѣти на кони, и ношахуть и вь носилахъ. И принесоша и к Берестью, бѣгающе с нимъ. Он же глаголаше: „Побѣгнете со мною, женуть по насъ“. Отроци же его посылаху противу: „Еда кто женет по немь?“ И не бѣ никогоже вьслѣдъ женущаго, и бѣжаху с нимь. Онъ же в немощи лежа, и, вьсхапився, глаголаше: „Осе женуть, оно женуть, побѣгнете“».
Вся история на удивление подробно выложена топонимами:
- Ярослав и Святополк — это топонимы Ярцевичи (а может Ясельда) и Святополка;
- Альто, место встречи — Антополь;
- Место гибели Бориса — Борисово, Борисовка, река Борисовка, Могильск, Могильно;
- Поле Летьское — поле в районе Антополя или реки Лютая;
- Лютая брань — Бараны, Баранцы, Броневичи, река Лютая, Люта и Погубятичи;
- Рать — Ратайчицы;
- Мечи и щиты — Остромичи, Остромечево, Большие и Малые Щитники;
- Луки и стрелы — Лучки, Стрели, Стрельна;
- Погоня — Погоня, Берёзовая Погоня;
- Святополк, ждущий от брата погони и облавы — Братылово.
Корень «меч» в топонимии Белоруссии редкость. Из 27500 топонимов он есть только в пяти. Если учесть ещё Волмечку и Холмеч, то в семи, но основные пять это следующие:
- Замечек;
- Мечаи;
- Мечаи (ещё одни);
- Остромичи (на карте Шуберта показана как Остромеч);
- Остромечево.
Всё, других нет. А на нашей карте сразу два самых ярких из них — Остромичи и Остромечево. При этом они рядом со Щитниками, Погубятичами и у реки Лютая. Топоним же Святополка вообще уникален. Других подобных в Белоруссии нет. Единственный подходящий топоним оказался чётко вписанным в наш сюжет.
Специалисты уверены, что эта летописная битва произошла на реке Альта, притоке реки Трубеж. Это недалеко от Киева на восточном берегу Днепра. Получается, разбитого Святополка в носилках несли к Бресту целых 500 вёрст. Ещё и Днепр форсировали в том побеге. Но и у Бреста Святополку всё ещё мерещится погоня: «Побѣгнете со мною, женуть по насъ». Примечательно, что для проверки навстречу погоне послали людей, и преследования не обнаружили: «Отроци же его посылаху противу: „Еда кто женет по немь?“ И не бѣ никогоже вьслѣдъ женущаго, и бѣжаху с нимь». Как же можно послать навстречу дозор, уже пробежав 500 вёрст? Как сыскать ту погоню на таких пространствах? Неужели вёрст 200 прочесали для успокоения князя?
Оказывается, всё гораздо реалистичнее. Не из-под Киева бежал Святополк до Бреста, и не 500 вёрст его несли в носилках. Битва эта под Брестом и произошла, и топонимы тому свидетели. Несли Святополка не более 20 вёрст, тут и навстречу дозор выслать можно, чтобы погоню обнаружить.
Но если с самим местом битвы нам всё уже относительно понятно, то с причиной такого выбора места для неё есть вопросы. Ярослав, как считается, княжит изначально в Новгороде, потом они со Святополком по очереди захватывают Киев. В Новгороде княжил ещё их отец Владимир Святославович. Святополк первым занял Киев, после смерти отца сразу перебравшись туда из Турова, потом убежал к печенегам, когда его Ярослав из Киева выбил. Тогда почему войска братьев у Бреста встречаются? Здесь же они встречались и годом ранее, когда Святополк с ляхами шёл на Ярослава:
«В лѣто 6526. Поиде Болеславъ сь Святополкомъ на Ярослава с ляхы, Ярославъ же множество совокупи руси, варягы, словены, поиде противу Болеславу и Святополку. И приде Волыню, и сташа оба полъ рѣкы Буга».
В той битве Ярослав был разбит:
«Ярослав же не утягну исполчитися, и побѣди Болеславъ Ярослава. Ярославъ же убѣжавь с четырми человѣкы к Новугороду. [...] И бысть тако. Ярославу же прибѣгшу к Новугороду, хотяше бѣжати за море...»
Здесь мы снова встречаем необъяснимую пугливость и прыть русских князей. Пробежав уже свыше 900 километров от Волыни до Новгорода, Ярослав намерен бежать и дальше, но его удерживают от такого шага. Это как от Парижа на север Дании убежать, или почти как до Мадрида. А ему и этого мало. Европейские короли да герцоги после поражений тоже бежали, но ограничивались куда более скромными дистанциями. В чём же дело, почему русские князья так резво бегают и так пугливы? Может, всё-таки, и Ярослав бежал куда-то ближе, благо Новогородов у нас много. Кроме Великого есть и Волынский, и Северский, и Нижний, и, наконец, чернорусский на Немане. Может быть, он в один из этих городов бежал?
На этот счёт имеется замечательное свидетельство Матея Стрыйковского, современника Ивана Грозного, «Хроника польская, литовская, жомойская и всей Руси» (около 1580 г.). Ссылаясь на труды Длугоша, написанные столетием раньше, он сообщает:
«A Podlasze wszytko aż do Prus z Wołynia począwszy, osiedli byli, Nowogródek też zamek i okoliczne wołości w Litwie trzymali. Tych był naprzód Włodimirz Swentosławowic, jednowładziec, albo monarcha, wszytkich Ruskich ziem mocą zhołdował, roku od Christusa 970».
В переводе: «А всё Подляшье от Волыни и до Пруссии было оседло, Новогрудок с замком и окольные волости в Литве держали. Ими правил первым Владимир Святославович, единовластный правитель, или монарх, сила всех Русских земель, с 970 года от рождества Христова».
Оказывается, если верить польским историкам 15 и 16 веков, Владимир Святославович княжил вовсе не в Великом Новгороде, а в Новогрудке. По совету Добрыни, как раз в 970 году, туда девятилетнего Владимира послы и пригласили. Отцовскую вотчину позже унаследовал Ярослав, и бежал он от Буга именно туда. Стало быть, он идёт навстречу Святополку тоже из Новогрудка, и место встречи войск выбрано вполне разумно.
Тут, несомненно, следует вспомнить и обстоятельства гибели Бориса, у могилы которого встретились войска в смертельной битве. Накануне смерти отца, Ярослав отказался платить дань Киеву, и Владимир готовил поход на него. Повесть Временных Лет донесла до нас его распоряжение: «Теребите путь и мосты мостите». Куда мостить путь, в Новгород? Так дороги туда давно наезжены, места сплошь возвышенные. Топи есть лишь у самого Новгорода, но до прихода войск кто же позволит мостить там путь. В тексте ПВЛ это вообще единственный случай, когда некие топи и гати упомянуты. Пока мостили тот путь, князь Владимир скончался, и Святополк тотчас напал на брата Бориса. Летописец утверждает, что в этот момент Борис, вместо подготовки дорог, занимался поиском подошедших печенегов. Но никаких печенегов он в итоге не нашёл и ни с чем возвращался в Киев. Случай в летописи тоже уникальный.
Так вот, оказывается, мостил-таки Борис дорогу на брата Ярослава через Полесье. У той самой Берёзы покляпой и мостил. Там, где позже Илья Муромец через болота прорывался, по гатям пройти войска и собирались. Здесь Бориса и убили, когда дошла весть о смерти отца, и войска в беспорядке повернули назад. А дорога эта в Новогрудок вела. Через Полесье самый удобный путь, но без гатей войска не пройдут. Потому только в одном этом случае гати в летописи и упомянуты. Некому было мостить гати кроме Бориса. Он один при отце был. Ему тот приказ и предназначался. А Илье Муромцу это же место позже приглянулось на пути в обратную сторону, из Новогрудка в Киев.
И сразу ещё одна разгадка. При жизни отца, киевского князя Святослава, юный Владимир княжил в неком Новогороде. Придя в Киев, он сразу же установил там языческие идолы:
«И нача княжити Володимиръ въ Киевѣ одинъ и постави кумиры на холъму внѣ двора теремнаго: Перуна деревяна, а голова его серебряна, а усъ золот, и Хоръса, и Дажьбога, и Стрибога и Сѣмарьгла, и Мокошь».
А затем послал Добрыню установить эти же идолы в Новгороде Великом:
«Володимиръ же посади Добрыню, уя своего, в Новѣгородѣ. И пришед Добрыня Новугороду, постави Перуна кумиръ надъ рѣкою Волховомъ, и жряхуть ему людье новгородьстии акы Богу».
Остаётся непонятным, что мешало ему установить кумиры в Новгороде до отъезда. И где он насмотрелся тех идолов по пути в Киев. А вот если Стрыйковский с Длугашем нам не врут, то насмотрелся Владимир их там, где и княжил, в Новогрудке. Там вся местность сплошь языческая. А вот в Новгороде и в Киеве идолы были в диковинку. Тут уместно вспомнить, что и получил Новогрудское княжение Владимир по подсказке своего дяди Добрыни. Отцом Добрыни был некий Малко Любчанин, а сестру Добрыни, мать Владимира, звали Малушей. Так у Новогрудка действительно неподалёку имеются и Любча и Малюшичи.
Есть у Новогрудка ответ ещё на одну загадку. В момент смерти Владимира произошёл конфликт у Ярослава с новгородцами. Пока князя не было, новгородцы перебили множество его варягов в неком дворе Поромони. В ответ Ярослав перебил 1000 новгородцев, а тут и пришло известие о смерти отца и захвате Киева Святополком. С трудом Ярослав собрал войско для похода. Возникает загадка, почему конфликт ограничился территорией двора некоего Парамона, и как на таком ограниченном пространстве могла произойти столь значительная битва. Почему она не выплеснулась на улицы города? Однако недалеко от Новогрудка есть городок Понемонь. Такое побоище в городе куда понятнее, чем в небольшом дворе.