Археологические исследования Великого Новгорода идут весьма активно. Уникальный местный грунт позволил сохранить для нас такую жемчужину нашей истории, как берестяные грамоты, значение которых невозможно переоценить. Огромный объём изысканий позволил накопить значительный материал. А вот Новогрудку повезло гораздо меньше. Его статус заурядного городка на окраине Руси не давал даже поводов к серьёзным изысканиям. Его час пришёл в 1957 году, когда здесь начались раскопки М. К. Каргером, П. А. Раппопортом, М. А. Ткачёвым, Ф. Д. Гуревич. Результаты этих работ изложены в книге Фриды Давыдовны Гуревич «Древний Новогрудок».
В самом начале книги автор сообщает:
«Археологические исследования в Новогрудке с самого начала показали, что задолго до того времени, когда он был впервые упомянут в летописи, здесь существовал древнерусский город. Письменные свидетельства о Новогрудке не начинали, а как бы завершали его историю».
На протяжении всей книги автор неоднократно отмечает исключительный характер местных находок, категорически не соответствующий статусу поселения:
«Находки оконного стекла в гражданском строительстве Древней Руси крайне редки. Новогрудок в этом отношении представляет исключение» [с. 11].
Далее на странице 123 автор снова говорит об этом:
«Новогрудские стеклянные окна домонгольской поры тем более удивительны, что на Руси даже в XVI в. такие окна были
редкостью. Многочисленные сообщения иностранных путешественников
В Киеве того времени окна застеклены только в великокняжеском дворе.
Новогрудок дал много поводов для удивления. Здесь найдена богатейшая коллекция византийской посуды, расписанной золотом. Кроме византийских присутствуют сосуды из Ирана и кубки из Сирии. Есть сосуды аналогичные найденным в Киево-Печерской Лавре. Отмечается, что здесь были часты богатые пиры. Далее на странице 152 снова повторяется:
«Удивительная коллекция новогрудской стеклянной посуды не имеет себе равных среди материалов других древнерусских городов. [...] На рисунках Радзивилловской летописи нередко можно видеть изображения кубков на княжеских столах. Форма их сходна с формой новогрудских кубков».
Напомним, что своё название Радзивиловская летопись получила от имеющейся в конце её приписки на латыни. В ней сказано, что летопись была подарена князю Янушу Радзивиллу новогрудским каштеляном Станиславом Зеновичем. Таким образом, летопись не только рисунками перекликается с Новогрудком. Её первое зафиксированное местонахождение это как раз и есть Новогрудок. Западнорусский диалект этой летописи отмечал ещё Шахматов. Если все эти совпадения не случайны, то следует предположить, что летопись в Новогрудке и написана.
А ещё в Новогрудке была найдена уникальная резная чаша с фигурами льва и грифона, а также деревом жизни. Такие изделия, часто называемые чашей святой Ядвиги, были характерны для римской империи, а позже Византии. Их считают коронационными кубками. Не каждая столица может похвастаться таким атрибутом собственной значимости. Киев и Новгород тоже не могут.
«В XII—XIII вв. Новогрудок наводнён импортными изделиями. Город, который по размерам своих укреплённых частей (2,5 га) принадлежал к небольшим и в котором была раскопана площадь около 2000 м², по находкам предметов роскоши соперничает с прославленными древнерусскими городами, а в ряде случаев является обладателем уникальных вещей» [с. 154].
Впрочем, автор сама указывает, что датировку находок, как правило, проводили путём сопоставления с аналогичными предметами в Новгороде.
Здесь найден шёлковый пояс и нити для вышивания золотом. Фрагменты шёлка найдены и в Гродно. Связь Новогрудка с Гродно и Волковысском отмечается не раз.
Но не только стеклянные окна и уникальная посуда удивляют Фриду Давыдовну. Не менее удивительными оказались некие непонятные «богатые дома». Их стены оштукатурены, имеют богатую роспись и фрески. На одном из кусков штукатурки сохранилось изображение головы человека в княжеской шапке. Кроме князей никто таких шапок не носил (с. 38). Не менее удивительно ещё и то, что рисунки на штукатурке не имеют следов копоти, хотя в том же Новгороде до 15 века дымохода не знали (с. 124). Отмечается, что эти новогрудские дома перекликаются с описанием богатых жилищ в летописях и былинах (с. 125).
А ещё в этих «богатых домах» находились многочисленные ювилирные мастерские. Аналоги обнаружены лишь в Киеве при великокняжеском дворе. В других городах они единичны. Редкость они и в Польше того времени (с. 133–134). Объяснение всему этому удивительному феномену Фрида Давыдовна видит в том, что здесь мог находиться цеховой центр златокузнецов. Ещё один такой центр, но поменьше, ей видится в Гродно, нами отождествлённом с Альдейгьюборгом скандинавских саг. В новогрудском «центре золотопромышленников» почему-то очень хорошо развита ещё и обработка кости и рога. Автор поясняет, что ранее такие центры на Руси не фиксировались. А ещё оказывается, что город жил явно не по средствам.
«Все до сих пор известные мастерские представляют собой небольшие и небогатые полуземлянки или наземные постройки. Даже в том случае, когда ювелирная мастерская занимала значительную площадь, как это было в Новгороде, она не может идти ни в какое сравнение с богатыми постройками Новогрудка» [с. 130].
«Бросается в глаза несоответствие между уровнем, а также объёмом развития златокузнечного дела и тем набором вещей, который обнаружен в домах. Могли ли новогрудские ювелиры с их, если так можно выразиться, средним уровнем мастерства изготовлять продукцию, эквивалентную многочисленным амфорам или таким раритетам, как стеклянные сосуды? Ведь даже в домах киевских ремесленников, т. е. в центре Древней Руси, создававших выдающиеся образцы ювелирного ремесла, ничего подобного не наблюдалось. Известно, правда, что средневековые ювелиры были богатыми людьми, но богатство богатству рознь. Чем же тогда объяснить богатство хозяев больших домов?» [c. 131].
А ведь действительно, вся эта новогрудская уникальность должна иметь чёткое и понятное объяснение. Не мог же этот город развиваться по другим законам и совершенно иначе, чем все другие сопоставимые с ним города Древней Руси. Впрочем, ответ на все эти удивительные загадки у нас уже есть. Фрида Давыдовна исходила из того, что все эти находки принадлежат провинциальному городку на далёкой окраине русских земель. К тому же дреговичи, как мы помним, по всем учебникам показаны племенем малозначительным, в истории Руси ничем не примечательным. Считается, что в состав Руси они попали очень поздно и как-то незаметно. Потому городок в земле дреговичей с таким набором потрясающих артефактов заставляет искать гипотезы, выходящие из ряда вон. К слову, гипотеза о цеховом центре златокузнецов развития так и не получила. Феномен так и остался без объяснения.
Однако мы уже знаем, что статус этого города стоял вровень с Киевом. Здесь находился великокняжеский стол. Потому и находки здесь сопоставимы лишь с Киевом, да ещё и фору дают. А вот новгородские аналоги оказываются несравнимо беднее просто потому, что Новгород вовсе не имел того статуса, что ему традиционно приписывают.