Дудутки
Собственно, подозрения на то, что под летописным Новогородом иногда скрывается всё-таки Новогрудок, не раз посещали исследователей. Ведь в 1067-68 гг. полоцкий князь Всеслав, захватив Новогород и разграбив святую Софию, был на обратном пути перехвачен почему-то под Минском, на Немиге. Это как раз на полпути из Новогрудка, но никак не из Новгорода. Ещё его отец Брячислав совершал подобные набеги и угонял полоны из Новогорода в Полоцк. Тогда войска князя Ярослава, выйдя из Киева, уже на седьмой день перехватили налётчиков у некой реки Судмири и вернули угнанных людей домой. На нелепость ситуации обращал внимание ещё Татищев. Он же первым назвал Новогрудок в качестве возможного варианта трактовки. Однако для привязки этих событий к Новогрудку явно не хватало аргументов.
В качестве этой непонятной Судмири ещё со времён Карамзина принимается река Судома у Пскова. Семидневный переход киевских войск на такое расстояние считается летописным преувеличением. Некоторые считают, что 7 дней длилось само преследование Брячислава, а в летописи отражено неверно. Ну а в отношении перехвата Всеслава под Минском наиболее популярна версия, что братья Ярославичи вообще не стали перехватывать полоцкого грабителя с бесценным имуществом, а просто в отместку сожгли Минск. Битва на Немиге в этом случае выглядит уже не перехватом награбленного и наказанием грабителя, а банальным разбоем киевских князей.
Такая трактовка пришлась по душе и тем исследователям, которые кинулись искать отдельные корни белорусской истории, с остальной Русью мало связанной. Для подобных теорий полоцкие смутьяны оказались очень удобными героями и даже невинными жертвами. Белорусскую государственность в них предпочитают выводить от полоцкого князя Рогволода. Брячислав и Всеслав становятся славными продолжателями его рода, а князь Владимир подаётся как захватчик и насильник. Между тем Брячислав приходится внуком по мужской линии как раз Владимиру. Рогволод ему прадед по женской линии. И история вторжения Владимира в Полоцк связана вовсе не с коварностью русского князя. Владимир и его брат Ярополк вступили в борьбу за великокняжеский стол в Киеве. Полоцкий князь встал на сторону Ярополка. Пытаясь изменить ситуацию, Владимир посватался к его дочери, но получил отказ в резкой и оскорбительной форме. Таким образом, у князя Владимира оказалось сразу два серьёзных противника. Не дожидаясь объединения враждебных сил, он разбил их поодиночке.
Для авторов про-полоцких теорий грабительские налёты Брячислава, а позже и Всеслава на Новогород, это чуть ли не национально-освободительная борьба белорусского народа против оккупантов. А подлинным расцветом нашей государственности подаётся эпоха ВКЛ. Даже корни белорусского народа предлагается искать не среди славян, а у балтов. «Белорусы — это славянизированные балты», так звучит эта формула. А Русь оказывается извечным врагом и губителем местной самобытности. Подобная точка зрения проталкивается не просто активно, но даже агрессивно. Впрочем, цели и результаты подобных исторических переосмыслений мы уже сегодня можем наблюдать у наших южных соседей. Несложно догадаться, кто и зачем проталкивает подобные теории у нас.
Возвращаясь к битве на Немиге, заметим, что версия ответного киевского разбоя выглядит нелепо. Ведь если в своё время Ярослав успел перехватить Брячислава с награбленным добром аж под Пковом, то Ярославичам явно следовало тоже идти прямо на Полоцк. Всеслав возвращался с большим и ценным грузом, он вёз колокола и паникадила разграбленной им новогородской Софии и наверняка большое количество другого добра. Его можно было перехватить либо севернее Полоцка, либо просто взять сам Полоцк, оставшийся без князя и дружины. В последнем случае Всеславу стало бы просто некуда везти награбленное. Но Ярославичи идут на Минск, якобы лишь разорить полоцкие владения. Правда была предложена и другая версия, что Всеслав эти колокола не в Полоцк вёз, а как раз в Минск. Только ничем она не подтверждается, а Софию Всеслав всё же в Полоцке построил.
В Ипатьевской летописи об этом событии:
«В лѣто 6575 (1067 г.). Заратися Всеславъ, сынъ Брячьславль, Полотьский, и зая Новъгородъ. Ярославичи же трие — Изяславъ, Святославъ, Всеволодъ, — совокупивше воя, идоша на Всеслава, зимѣ сущи велицѣ. И придоша кь Мѣньску, и мѣнянѣ затворишася вь градѣ. Си же братья взяша Мѣнескъ, исьсѣкоша мужи, а жены и дѣти взяша на щиты, и поидоша кь Немизѣ, и Всеславъ поиде противу. И совокупившеся обои на Немизѣ, мѣсяца марта вь 3 день. И бяше снѣгъ великъ. И поидоша противу собѣ, и бысть сѣча зла, падоша мнозѣ, и одолѣ Изяславъ, Святославъ, Всеволодъ, а Всеславъ бѣжа».
Заметим, Ярославичи идут «на Всеслава», но тот безобразничает в Новгороде, а их поход совсем в другую сторону.
В Новгородской летописи старшего извода сказано чуть иначе [1, 2]:
«Въ лѣто 6574 [1066]. Приде Всѣславъ и възя Новъгородъ, съ женами и съ дѣтми; и колоколы съима у святыя Софие. О, велика бяше бѣда въ час тыи; и понекадила съима».
«Въ лѣто 6575 [1067]. Побѣдиша Всѣслава на Немизѣ. Томь же лѣтѣ яша и на Рши».
Есть этот сюжет и в «Слове о полку Игореве»:
«На седьмом веце Трояни връже Всеслав жребий о девицю себе любу. Той клюками подпръся, оконися и скочи к граду Кыеву, и дотчеся стружием злата стола Киевскаго. Скочи от них лютым зверем в полночи из Белаграда, обесися сине мьгле; утръ же вознзи стрикусы, оттвори врата Новуграду, разшибе славу Ярославу, скочи волком до Немиги с Дудуток. На Немизе снопы стелют головами, молотят чепи харалужными, на тоце живот кладут, веют душу от тела. Немизе кровави брезе не бологом бяхуть посеяни — посеяни костьми руских сынов».
Здесь появляется ещё один ориентир для реконструкции событий. Это некие Дудутки, откуда ринулся в атаку на киевских князей Всеслав. Понятное дело, если он грабил Новгород Великий, то где-то рядом и следует искать те Дудутки. Собственно, так и поступили:
«Все без исключения комментаторы и переводчики „Слова“ повторяют в данном случае мнение... Карамзина, что Дудутки — местечко близ Новгорода...»
«В первом томе „Словаря“ Ходаковского в гнезде Дуда собрано около сорока названий типа Дудичи, Дуды, Дудки. Среди них — названия селений, монастырей, ручьёв и даже мельниц. Однако все они удалены от Новгорода территориально...»
Выяснилось, что вблизи Новгорода таких топонимов нет. Их, оказывается, даже выдумывать пытались, но подлог всплыл. Указанного Карамзиным монастыря «на Дудутках» никогда не существовало. Тогда И. Д. Беляев отождествил Дудутки «Слова» с нынешним селением Дудичи, расположенным к югу от Минска. Этот вариант и стал наиболее известным. Но и в этом случае совершенно непонятно, почему Всеслав бросается на Немигу вовсе не из Новгорода и не с Полоцка, а с тех самых Дудуток под Минском. Как он туда попал? Почему автор «Слова» говорит об этом ничтожном отрезке, оставив без внимания весь остальной многократно больший путь? К тому же Всеслав двигается на Минск с севера, а названные Беляевым Дудичи находятся южнее Минска.
Как видим, привязка событий к Великому Новгороду приводит к целому букету парадоксов. Странными выглядят маршруты передвижения как киевских князей, так Всеслава. Поход Ярославичей на Минск, когда Всеслав грабит Новгород, выглядит неадекватным ситуации. Столь же странно выглядит и поведение самого Всеслава. Ведь уже ограбил Новгород, захватил богатую добычу, теперь бежать домой, и закрыться с ней за стенами. Зачем же бросаться на превосходящего врага за 600 вёрст. Непонятна и судьба богатейшей добычи, ведь везти её в Полоцк было уже некогда и некому. И в Дудутки ему никак раньше Немиги не попасть. А вот если Всеслав ходил на Новогрудок, то не остаётся никаких противоречий. Перехват его под Минском как раз самое логичное решение для Ярославичей. Всеславу тут и от схватки не уйти, и добро не увезти. Причём как ни пойди Всеслав на Минск, мимо Дудуток ему не пройти. Ведь, в отличие от Новгорода, в Белоруссии подобных топонимов множество.
От Новогрудка на Немигу мимо Дудуток не пройти
Севернее Новогрудка
Восточнее Новогрудка