Часть I. Теорема
Результаты востоковедов
Итак, нам предстоит рассмотреть арабские тексты, которые не удаётся расшифровать уже нескольким поколениям историков. Но, прежде чем привести выборки из самих текстов, процитируем выводы из работ ведущих специалистов. Это, так сказать, последнее слово науки в данном вопросе.
Вот точка зрения главного научного сотрудника Института всеобщей истории Российской академии наук, заведующей центром «Восточная Европа в античном и средневековом мире» Е. А. Мельниковой. Речь идёт о том самом болотистом острове, где, по арабским сведениям, и находилась изначальная русь. Остров этот уж кто только ни искал, и где его только ни указывали. Итог всех этих усилий Елена Александровна подводит таким вот образом [1, 2]:
«Споры о местонахождении „острова русов“ начались ещё в прошлом веке и породили огромную историографию, на которую к тому же определённое влияние оказала полемика между норманистами и их оппонентами.
Специалисты-востоковеды (Х. Д. Френ, Ф. Шармуа, В. Р. Розен, Ф. Вестберг, В. В. Бартольд, А. П. Новосельцев и другие) помещали его на севере Европы — в Скандинавии, в районе Новгорода, на Верхней Волге. К такому выводу их подталкивал не только анализ самих сообщений об „острове русов“, но и вся совокупность ранних данных о русах в мусульманской литературе, указывающая на их северное происхождение.
Иной точки зрения придерживались исследователи-невостоковеды (А. Д. Чертков, Е. Е. Голубинский, Г. В.
Вернадский, Б. А. Рыбаков и др.), предлагавшие искать „остров русов“ не на севере, а на юге Восточной Европы
— в Киеве, в Тмутаракани, в Крыму, в дельте Дуная. Сторонники южной локализации, как правило, рассматривали
данные об „острове русов“ вне широкого контекста упоминаний о русах в арабо-персидских источниках IX–X
вв., но при этом апеллировали к известиям авторов
Попытки отождествить „остров русов“ с каким-либо конкретным географическим объектом на территории Восточной Европы пока не привели к успеху. Да и сама многочисленность версий его локализации свидетельствует об уязвимости подобной методики, когда тому или иному хорониму или топониму ранних арабо-персидских источников ищут однозначное соответствие на карте Восточной Европы. Скорее, рассказ об „острове русов“ является результатом литературной обработки всех известных данных о русах, аккумулированных мусульманскими авторами из разных источников на протяжении IX в. На наличие в это время целого ряда источников информации о русах указывает то, что рассказ дошёл до нас в виде нескольких версий, отличающихся у разных авторов отдельными деталями. Поэтому данный рассказ следует рассматривать не как сообщение о некоем конкретном острове (или полуострове — арабское слово джазира допускает и такой перевод), принадлежавшем русам, а как свод разнообразных известий о русах, не совпадающий с каким-то одним географическим объектом, хотя и включающий в себя сведения географического характера».
Здесь следует пояснить, что во времена СССР огромным авторитетом пользовались работы академика Б. А. Рыбакова, который не разделял норманнские идеи и истоки руси видел в Среднем Поднепровье, а болотистый остров в дельте реки Дунай. С распадом СССР у историков произошли серьёзные перестановки сил, и сегодняшние авторитеты исходят из того, что русь это племя скандинавское, а значит и тот остров должен быть не иначе как в северных болотах. Страсти вокруг острова вытекают из самих споров о роли скандинавов, а споры эти нешуточны. Как пример, в октябре 2010 года была запланирована конференция по случаю 1150-летия прихода русского флота под Константинополь, а это ещё за два года до призвания Рюрика — событие как-никак. Инициатива мероприятия породила скандал. Целый ряд специалистов демонстративно отказался от участия, поскольку организаторами оказались оппоненты, а в самом названии темы не была подчёркнута ведущая роль скандинавов. Однако, вскоре «власть переменилась» [3, 4] и победители с удовольствием рассказывают об этом перевороте в этаком летописном стиле:
«В год 6370. Изгнали норманистов из ИРИ РАН, и не дали им ставок и публикаций, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал отдел на отдел, и была у них усобица, и стали враждовать друг с другом. И сказали себе: „Поищем себе директора, который бы владел нами и судил по праву“... И стал старший из братьев, Петров, директором ИРИ, а братьев своих назначил заместителями по научной и хозяйственной части.
В год 6393. Послал Петров к питерцам, спрашивая: „Кому даёте дань?“ Они же ответили: „Фроянову“. И сказал им Петров: „Не давайте Фроянову, но платите мне“».
Понятное дело, после смены руководства не приглашают на конференции уже тех, кто раньше сам был в оргкомитетах. Вся эта атмосфера взаимных упрёков, интриг и скандалов очень напоминает то, что происходило некогда во время разгрома ВАСХНИЛ. Представляется, что результат для науки тоже будет сходным.
Заключение Мельниковой это как раз мнение новой команды: «Востоковеды видят на севере, а неспециалисты вне широкого контекста». А вот очень похожая формула о Руси у востоковеда А. П. Новосельцева, члена-корреспондента РАН, на тот момент директора Института российской истории:
«А потому такие историки, как Карамзин, Соловьёв, Ключевский, Любавский и др., вполне логично и в соответствии с показаниями источников признавали, что Рюриковичи — ославянившиеся в третьем поколении скандинавы, а термин „Русь“, по их мнению, пришёл с севера от восточноевропейских финно-угров, так именовавших сначала шведов. И это писали корифеи отечественной науки, которым возражали либо посредственности, типа Иловайского, либо представители школы Грушевского, который обнаруживал украинцев как особый этнос уже в IV веке».
Оказывается: «У корифеев Русь скандинавская, а возражают лишь посредственности». Академика Рыбакова Новосельцев тоже сильно ругал за днепровские корни руси вне Скандинавии. А ещё за трактовки арабских текстов и за тот южный остров «вне контекста». На карте арабского географа аль-Идриси как раз указано некое озеро Терми (Тирма) с похожим островом. Озеро находится чуть западнее реки Днабр, с трёх сторон окружено надписями «Русия». Южнее него указан город Киау, а юго-западнее город Галисиа на реке Днаст.
Озеро Терми на карте аль-Идриси.
Север арабские карты показывают внизу, а запад справа
Островом русов академик его не считал, но вполне логично отождествил с Припятским Полесьем. Действительно, в центре Руси, западнее Днепра, на юг от него Киев, юго-западнее река Днестр и Галиция. Но это решительно не понравилось востоковеду Новосельцеву, который убеждён, что арабы западнее Волги вообще не бывали. А поэтому любые параллели между арабскими текстами и Поднепровьем даже рассматривать нет смысла. И оценки у него жёсткие:
«Рыбаков же предлагает свою, совершенно не соответствующую арабским источникам топографию Славии и Арсы. Отыскав Русскую землю VI–IX вв. в Поднепровье, он туда же помещает Славию и Арсу. Если бы он изучил соответствующие материалы в их совокупности, то легко бы увидел, что даже Днепр арабским авторам, писавшим в IX–X вв., не был известен... Такая „география“ идеально „подкрепляет“ его тезис о „Поднепровской Руси“, но полностью расходится с арабскими источниками».
«Впрочем, удивляться здесь нечему. Ведь когда Рыбаков, вопреки Геродоту (но со ссылкой на авторитет „отца истории“), объявляет сколотов славянами, перетолковывает данные арабских географов на нужный ему (хотя и полностью противоречащий их содержанию) лад...»
Эстафету борьбы с днепровской Русью в арабских текстах подхватила ученица Новосельцева И. Г. Коновалова, на сегодняшний день доктор исторических наук, главный научный сотрудник, заместитель директора ИВИ РАН:
«В „Нузхат ал-муштак“ названо несколько озёр Восточной Европы, самым крупным из которых является озеро Тирма. Все попытки отождествить его с каким-либо гидрографическим объектом в пределах Восточно-Европейской равнины (Ладожское озеро, по К. Миллеру, или Припятские болота, согласно версии Б. А. Рыбакова) кажутся нам малоубедительными, так как их авторы совершенно не принимают во внимание влияние книжных данных на сообщение ал-Идриси об озере Тирма».
«Итак, упоминанию озера Тирма в одном контексте с Русью, Куманией и истоками Днепра мы предлагаем дать следующую
интерпретацию: на основании сведений, полученных от купцов и путешественников,
Ирина Геннадьевна как раз отстаивает мысль, что арабские тексты следует воспринимать как наложение друг на друга следов совершенно разных книжных данных. Это наложение и породило воображаемые географические объекты:
«История исследования рассказа об „острове русов“ показывает, что попытки прямого переноса на карту сведений исламских авторов об этом объекте не дают убедительных результатов. Такая методика не учитывает, что в случае с „островом русов“ мы имеем дело не с реальной географией, а с географическим образом».
«Чуть ли не единственной конкретной подробностью географического плана, относящейся непосредственно к земле русов, является сам термин „остров“, поиски которого стали своего рода навязчивой историографической идеей».
Таким образом, искать следует не географические объекты на карте, а те «книжные данные», которые просочились в неокрепшие умы арабских географов. Правда, это не мешает Коноваловой повторять выводы Новосельцева о реках. Река Артуш это якобы Иртыш, по сходству названия, а Итиль/Атил, куда должен впадать тот Артуш, это Волга. Новосельцев рассуждал о реках так:
«После Русской реки в „Худуд ал-алам“ упомянута река Рута, которая вытекает из гор на границе печенегов, мадьяров и русов [...]
Это самый сложный для расшифровки гидроним нашего источника. Автор опять, стремясь определить пределы описываемой части „обитаемой земли“, соединил несколько известных ему понятий о реках в одно. Под этим названием, скорее всего, подразумевается Дон, но, возможно, и Дунай, известный арабам через Византию. Оба названия в арабской графике могли в искажённой форме дать Руту. Но попытаться нанести на карту Руту Анонима — безнадёжное занятие, так как он спутал источники IX в. (группы Ибн Русте — Гардизи) с информацией более поздней о разных реках Восточной Европы».
«Как было отмечено выше, река Рута у Анонима возникла из смешения крайне смутных известий о Доне и, возможно, о Дунае с Волгой. И Дон и Дунай по отношению ко всей Руси были на юге».
«Ещё сложнее для автора нашего источника оказался вопрос о реках Восточной Европы. К ним он, естественно, переходит после перечисления рек, расположенных севернее Средней Азии. Но из последних он знает в Азии лишь одну — Артуш, впадающую в Атиль, т. е. Волгу. Протекает Артуш между гузами и кимаками. И хотя В. Ф. Минорский склонен видеть в этой реке Яик, скорее всего, автор „Худуд ал-алам“ спутал Иртыш, о верховьях которого мусульманские географы имели информацию, с устьем Камы, о которой им было также известно. Вероятно, автор „Худуд ал-алам“, корректируя известный ему материал, сам объединил сведения об этих реках как об одной».
«В то же время, принимая, как и его предшественники, за основное русло Верхнего Атиля (Волги) Каму, он далее при описании Атиля выводит его истоки из тех же северных гор, откуда вытекает и Артуш. Очевидно, по его представлениям, горная цепь Алтая смыкалась с приблизительно известным ему Уральским хребтом».
На подобных рассуждениях о том, что с чем было спутано, неудачно совмещено или ошибочно воспринято древним автором, основана любая работа по анализу географии Руси в арабских текстах. У той же Коноваловой:
«Ещё В. В. Бартольд заметил, что арабские географы имели весьма смутное представление о реках Северного Причерноморья и нередко принимали одну реку за другую. Ал-Идриси в этом отношении не составлял исключения».
Как видим, у Новосельцева и его ученицы всё просто — наивный арабский автор спутал туманные слухи со смутными представлениями, и потому ложно совместил Алтай с Уралом, Иртыш и Каму. Последняя в этом случае оказалась в тексте сразу двумя реками, она и Итиль, и Артуш одновременно. Эти «две реки» якобы начинаются рядом. Две тысячи километров между истоками Иртыша и Камы для такого анализа значения уже не имеют, названия-то ведь созвучны. Чуть ниже мы увидим, что упомянутая Новосельцевым река Рута по тексту течёт с юга на север, а потом поворачивает на запад, и никакого сходства ни с Дунаем, ни с Доном не имеет. Вот и получается, что с уравнениями и сферическими треугольниками у арабских географов гораздо лучше получалось, нежели с обычными реками.
Такие трактовки удобны тем, что позволяют вообще отстранить географические сведения арабских текстов от процедуры поиска местонахождения первоначальной руси. А отстранить их необходимо, поскольку эти сведения меньше всего указывают на Скандинавию. Мы же помним, что одно даже не упоминание скандинавов чревато скандалом и резко портит настроение многим специалистам. Вот тут арабы и попались.